А Толя все смотрел на картину, смотрел… И вдруг он понял — и его прямо-таки обожгло оттого, что он неожиданно понял: моряки были такие храбрые, сражались до последнего, а он даже рот раскрыть боится, боится прямо сказать обо всем Альке.
Толя вытянул его за руку нз толпы, отвел в сторонку и, решив ничего больше не скрывать от него, в упор, немножко даже свирепо посмотрел в ясные, добрые Алькины глаза и негромко сказал:
— Алька, полетим с нами… Я прошу тебя… Ты нам очень, очень нужен…
— Туда? — Алька поднял вверх глаза и улыбнулся своим худеньким треугольным личиком.
— Туда.
— И есть на чем? — Глаза его понятливо и сочувственно светились.
Толя кивнул и чуть не крикнул от радости и благодарности:
— Ты не пожалеешь, Алька! Это будет прекрасный полет! Ну, иди к отцу. О подробностях чуть попозже…
Толя быстро подошел к Колесникову и сказал:
— Есть третий член экипажа.
Колесников поморщился и еще раз заметил, что Алька очень незавидный космонавт, однако выбирать не приходится, велел действовать в том же духе и отошел от Толи.
Где же взять четвертого и пятого? Они нужны были как еще раньше объяснил ему Колесников, для того, чтоб соблюсти положенный вес звездолета и чтоб можно было управлять им в полете, меняясь: один сидит в рубке управления у штурвала и клавишей, четверо отдыхают и развлекаются, потом принимает вахту второй, потом — третий, ну и так дальше…
Толя пошел домой. Когда он обедал, раздался телефонный звонок: Колесников опять напомнил ему, что он должен со всей присущей ему мягкостью и осторожностью во второй раз поговорить с Леночкой: может, она все-таки вступит в их экипаж…
— Но она никуда не рвется! — выдохнул в телефонную трубку Толя. — Она так счастлива, что ее выбрали из множества девочек! Не нужны ей другие планеты!…
— Ты в этом уверен? — чуть насмешливо спросила трубка голосом Колесникова.
— Уверен, — сказал Толя не очень уверенно. — Не могу же я…
— Слушай, — неожиданно прервал его Колесников, — а ты говорил ей, что есть такие планеты, где девочки ходят в волшебных платьях, сотканных из тончайших нитей — золотых, серебряных или платиновых, и стоит шепнуть приказ, и такое платье, благодаря особому, микроскопическому, спрятанному в ткань кибернетическому устройству, меняет цвет и фасон и даже само может автоматически надеваться и сниматься; и что на тех планетах столько таких платьев — входи в магазин и любое снимай с вешалки!
— Не говорил, — признался Толя. — А что, есть планеты с такими платьями?
— Должны быть! — слегка рассердился Колесников. — Если не говорил, так скажи… Для того и летим, чтоб найти такую планету.
Говоря по совести, Толя хотел отправиться в полет совсем не для того, чтоб разыскать планету, где можно получить такое волшебно-кибернетическое платье из серебряной, золотой или даже платиновой нитки. Да и вряд ли Леночка согласится полететь только из-за таких платьев… Она не тряпичница!
— А говорил про планету, где есть волшебные туфельки, осыпанные изумрудами и с алмазными каблучками? Что есть там туфельки с крошечными колесиками и моторчиком в каблуках; стоит сказать им: «Несите меня, туфельки!», они и понесут, и никакого транспорта не нужно.
— А разве могут быть такие планеты, на которых до этого додумались? — прямо-таки изумился Толя, но опять у него мелькнула мысль: вряд ли Леночка захочет полететь из-за этих туфелек, пусть и волшебных; Колесников плохо понимает Леночку, если так думает о ней…
— А почему ж нет? Есть такие планеты! — ответил Колесников. — Техника стала куда сильней и надежней человека: не болеет, не ошибается и не требует еды…
— Да, но создал ее человек? Что без него техника?
— Ерунда! — возразил Колесников. — Она стала куда сложней, гибче, тоньше человека, она решает в минуту задачи, для решения которых человеку нужны месяцы… И вообще, что ты завел об этом? Я вижу, ты похож на Альку, каши с тобой не сваришь. Ни капли фантазии! А говорят еще — мечтатель… Не смог поговорить как надо с Ленкой! Психологии не понимаешь, а еще Звездин! Сын вице-президента! Видно, придется мне и за это взяться…
— Я… Я еще раз попробую… — пообещал Толя, услышал в трубке частые гудки и вздохнул.
Что ж теперь делать? Дождаться, когда Леночка придет с репетиции, и фантазировать про разные такие планеты, где изобрели невиданные туфли и платья? Нет уж. Ни слова не скажет он ей об этом… Надо сказать о чем-то большом, важном, необычном…
Толя вышел из квартиры и, не зная, что делать, стал расхаживать по двору.
Вот-вот должна была явиться Леночка. Но что сказать ей, чтоб согласилась совсем добровольно, чтоб ее по-настоящему потянуло посмотреть иные миры?…
Думая об этом, Толя пошел к воротам и здесь чуть не столкнулся с Леночкой.
И едва узнал ее. Она уже не летела, как обычно, в легких туфельках со сверкающими синими камешками на пряжках, а просто шла. Камешки на ее туфельках были, но почему-то совсем не сверкали. И лицо слегка припухло от слез, и волосы потряхивались не в такт ее шагам, и плечи опустились.
Толя оробело смотрел на нее и не посмел даже открыть рот, чтоб спросить, в чем дело.
«Ну и день сегодня!» — думал он, шагая к Колесникову.
— У нее что-то случилось, — сказал ему Толя, — ни на кого не смотрит, никому не улыбнется…
— Вот и надо развеселить ее. Предложил бы полететь с нами, — ответил Колесников. — Скорость будет такая — дух захватит! Не до грусти будет…
— Мне было жаль ее, неловко и предлагать.