Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес - Страница 17

— У меня есть имя и фамилия! — обиделся Жора и поглядел на Леночку. — Я что, хуже других?

— А есть ты сейчас хочешь? — спросил Колесников.

— Ну хочу, а что?

— А то, что раз хочешь, не обижайся, что я тебя так назвал… Никто ведь еще, кроме тебя, не хочет есть в такой момент, правда?

Толя бесшумно проглотил слюну, но промолчал. Жора надулся и помрачнел.

— Итак, Обжора будет временно занимать отсек N 5, он находится у двигателей; у Обжоры здоровый сон, и шум их не повредит ему.

Леночка тихонько хмыкнула, а Толя подумал, что Колесников стал еще больше задаваться. Больше, чем на Земле.

— Занимайте свои отсеки, переносите туда вещи и через десять минут сюда, на ужин…

Глава 12. КОСМИЧЕСКИЙ УЖИН

Толя помог Леночке перетащить чемодан из первого отсека в третий, сам занял отсек N 2 и пошел в салон. Там уже сидели вокруг низенького столика все, кроме Леночки. Она была в душевой кабине.

Ее ждали минут десять. Наконец она явилась, причесанная и умытая.

Колесников ушел в коридор вернулся, положил на стол и открыл небольшую пластмассовую коробку.

— Вот вам ужин, разбирайте…

В коробке лежали небольшие тюбики в красную полоску, точно такие же, в каких выпускаются кремы для лица, краски для художников или паста для чистки зубов. Толя, хотя и прочитал тысячи книг о космических полетах и сам летал на близкие планеты, все же был слегка огорошен и не сразу протянул руку. Первой бросилась к коробке пухлая рука Жоры и ухватила сразу два тюбика.

— Брать только по одному! — сказал Колесников.

Жора огорченно бросил второй тюбик в коробочку, и его взял Алька.

Жора покрутил тюбик в руках:

— Так ведь он… Его ж и цыпленку не хватит!…

— А тебе должно хватить, — весело сказал Толя. — Ты же не птица, которая с утра до вечера должна что-то клевать. Ну и…

— Ну и дальше понятно, — рассмеялась Леночка, отвинтила крышечку тюбика, поднесла ко рту, выдавила желтую колбаску и попробовала на вкус. — Ничего! Есть можно.

Тогда Жора решительно сунул в рот свой тюбик и так нажал пальцами, что все содержимое его мгновенно исчезло.

— Прекрасно! — Он зажмурился от удовольствия. — Удивительно! Мне бы еще один, я ведь крупный… Нельзя же мне давать столько, сколько и Тольке…

— Можно, — сказал Колесников, — они очень питательные: в них и витамины, и белки, и жиры, и углеводы. Через неделю Толя от них поправится и примет нормальный вид, ну, а тебе, Жора, давно пора остановиться в весе… Следующий получишь на завтрак.

— Ой сколько ждать! А чай на звездолете полагается?

— Потерпи. — Колесников ушел с пустой коробкой в коридор, вернулся, поставил на столик ту же коробку, уже не пустую, и подчеркнуто вежливо сказал: «Пожалуйста». И ребята взяли по крошечному кувшинчику с какой-то густой бурой жидкостью.

И опять Жора не вытерпел:

— Ну что это? Мне одному мало выпить все эти кувшинчики… Взяли меня, так кормите как человека! Когда я однажды летал на Луну, нам давали по хорошей порции осетрины, черную икру, жареную перепелку и торт с…

— Ты до сих пор не можешь понять, — сказал Колесников, — что мы летим не на Луну, а в тысячи раз дальше, и складские отсеки нашего звездолета загружены очень легкой и питательной пищей, чтоб хватило на всю дорогу.

— Не горюй, Жора, — сказала Леночка. — Вот прилетим на первую планету и так там наедимся… Вдосталь! Верно, ребята?

— Нет, не верно! — вспылил Жора: до него вдруг дошло — нельзя так больше, нельзя! Они ведь смеются над ним! Нельзя даже думать о пище, потому что стоит только подумать о ней, ребята каким-то непонятным образом сразу догадываются; наверно, его мысли отражаются на лице. — Сами можете наедаться! Можете хоть лопаться! А мне что? Плевать мне на еду!

— И давно это? — полюбопытствовал Алька. — Это же величайшая новость: наш Жора, человек грандиозного, астрономического, а точнее, космического аппетита стал равнодушен к еде!… Ты не шутишь? Не оговорился?

Жора покачал головой, надулся и опустил глаза. Ребята мгновенно осушили свои кувшинчики, и Колесников объяснил, что этот чай, вернее, эта жидкость, заменяющая чай, прекрасно утоляет жажду и но своему действию равна чуть ли не целому самовару, из которых в древности пили чай, и что над изобретением состава этой жидкости, бодрящей и питательной, несколько лет работала большая группа ученых Академии питания…

— А теперь, — сказал Колесников, — слушайте приказ по звездолету: телеэкраны в салоне и в отсеках не включать!

— Почему? — спросил Алька.

— Потому, — ответил Колесников. — Я не могу каждому все объяснять… Давайте условимся, ребята: не будем задавать лишних вопросов.

— Это почему же? — спросил Толя.

— Опять «почему»? Слушайте меня, я все знаю и не желаю вам плохого… С Колесниковым вы не пропадете!

— Ты в этом так уверен? — опять спросил Толя.

— Ага! — Колесников подмигнул Леночке. — Вам ребятки, сильно подвезло со мной…

— А по-моему, нисколько! — не унимался Толя.

— Скажи, ты знаешь, что такое тумблер? — Колесников улыбнулся, а Толя слегка нахмурил лоб.

— Нет… А что это?

Колесников расхохотался:

— Ну вот, не знаешь элементарных вещей, а набрасываешься на меня!

— Быть бы мне главной у вас! — вмешалась в разговор Леночка. — Уж я распорядилась бы, замучила бы вас приказами: Колесников, немедленно полить цветы! Звездин, прочитать лекцию об умственной деятельности комаров и сороконожек! Горячев, протереть иллюминаторы и написать маслом портрет неустрашимого Колесникова в пилотском кресле! Жора, пока другие выжимают свои обеденные тюбики, станцевать и спеть что-нибудь веселое!… Ничего? Согласны?