Вокруг Жоры собрались ребята. Все ему что-то предлагали, и Жора не отказывался. Во рту его исчезло три пирожных, кусок очищенной репы, два огурца, огромный пунцовый помидор, нежный, влажный — прямо масло капает! — пончик… И все с улыбкой смотрели на Жору, а он весело хвастался:
— Я еще не то умею! Все, что ни принесете, съем! Не верите? Давайте устроим конкурс — кто больше съест… Вот увидите, всех переем и перепью!
— Ну и хвастун! — сказал Алька. — Я тебе сейчас принесу такое, что и за день не съешь! — и помчался к подъезду.
Внезапно Жора насторожился.
И все, окружившие его, насторожились. Послышался дробный стук туфель: во двор вошла Леночка. Она не потряхивала, как обычно, волосами и смотрела под ноги.
Жора уставился на нее, продолжая машинально жевать, и оттого, что он уже не ощущал вкуса пищи, лицо его постепенно утрачивало вдохновенность и красоту.
Увидев ребят, Леночка ускорила шаг и скрылась в своем подъезде.
И не успела за ней прикрыться дверь, как послышался свист двигателей, и во двор, один за другим, въехали два автолета: синий Колеснякова, но из него вылез не он, а работник службы улично-воздушного регулирования, и желтый — из него вылезли второй служащий и Колесников, угрюмый, бледный, с опущенными руками.
Первый служащий громко сказал:
— Мы на месяц отнимаем у тебя права водителя высшего класса… Будешь ездить со скоростью не более ста километров в час… Пусть об этом знают все! — Он посмотрел на ребят, потом радировал из своей машины на ракетно-ремонтный завод, где работал мастером отец Колесникова, и через десять минут голубой служебный автовертолет повис над двором, опустился, и из кабины вылез Колесников-отец, низенький и коренастый, как и его сын.
Первый служащий и ему повторил все это, а второй тем временем возился в моторе автолета Колесникова-сына, — наверно, что-то переставлял в нем, чтоб не мог развить скорость выше той, к которой его присудили.
— Дождался! — сказал Колесников-отец Колесникову-сыну. — Сколько раз я тебе говорил! Ты должен отвечать за свои действия!
— К тому же он ехал не один, а с какой-то девочкой, — добавил второй служащий. — Он развил скорость до трехсот километров и в зоне города пользовался крыльями; мы едва догнали его. Это могло кончиться аварией.
— Тебя нельзя даже близко подпускать к машинам! — сказал отец. — Ты недостоин их. Я скажу обо всем дяде Артему, и он…
— Ну и говори! — закричал вдруг Колесников-сын, и лицо его из бледного стало красным, как ломоть арбуза. — Говори, всем говори! Меня нельзя подпускать к машинам, к технике? Меня? Как ты можешь… Да я же, я… — Колесников-сын задыхался от обиды. — Я знаю ее, я все умею, все могу… Я люблю скорость и не допущу пи одной аварии, у меня три кубка Отваги и Скорости! А вы… все вы… вы…
Толя даже зажмурился, боясь того слова, которое вот-вот сорвется с губ Колесникова-сына.
— Успокойте мальчика, — сказал первый служащий, — одно дело спортивные гонки, а другое — нарушение «Инструкции езды по городу».
— Я — чемпион, и для меня не существует этих правил!
— Ты глубоко ошибаешься, — сказал служащий, — инструкция существует для всех… Через месяц приезжай за старыми правами, а вот — новые, на сто километров в час. (Колесников-сын отдернул руку и не взял серую книжечку.) Твое дело… — Служащий кивнул отцу и ребятам, сел вслед за вторым служащим в желтый автолет, и они унеслись со двора.
— Иди домой. — Отец хотел поймать руку сына, но тот отскочил от него.
— Не пойду! Не хочу! Они неправы! — Лицо Колесникова-сына слегка полиловело.
— Прав, как всегда, один ты… Так?
Однако сын не удостоил его ответом.
Колесников-отец махнул рукой и пошел к голубому автовертолету. И когда тот поднялся над двором и улетел, Жора увидел, как к Колесникову-сыну подбежал Толя.
— Не огорчайся так, успокойся, — шепнул ему на ухо Толя. — У меня есть идея, и очень важная… Мы… Мы с тобой отважные и решительно ничего не боимся! Мы… Мы должны сами улететь, чтоб все увидеть своими глазами и на деле доказать, какие мы… Улетим? Улетим, а?
— Куда? — не поняв его, тоже шепотом спросил Колесников и, подчиняясь Толиной руке, полуобнявшей его, пошел в угол двора, к гаражу.
— К другим планетам и мирам! — задыхаясь от волнения, прошептал Толя.
— То есть… улететь с Земли?
— Ну конечно!
— А на чем? — трезво прервал его Колесников. — И кто же нас просто так пустит?
— А мы и спрашиваться не будем! Ты ведь уже улетал за Солнечную систему, у тебя есть большой опыт… — Толя оглянулся, наклонился к нему и горячо зашептал: — Я уже давно все продумал и только… только боялся. Не мог же я один!… Ты ведь сам говорил, что даже грудной младенец сумеет…
— На «Звездолете-100»! — вскричал Колесников. — Ты гений! Идет! Он стоит на космодроме и готовится к новому рейсу. Я возьму у дяди Артема ключ от него, изготовлю для нас другой, и, когда корабль целиком заправят всем, что нужно для полета, мы в него и влезем… — Его глаза прямо-таки полыхали от радости. — И тогда все узнают, на что мы способны!
— Узнают! — подхватил Толя. — Мы им докажем! Мы залетим дальше всех и увидим удивительные, невиданные планеты… Правда? — И, не давая Колесникову ответить, сказал: — Но ведь нас только двое, а экипаж, как ты говорил, должен состоять из…
— …пяти человек, — подтвердил Колесников. — И не меньше. Надо, чтоб это были ребята — высший класс! Храбрые, знающие, спокойные…